Тлеющий конфликт между Россией и Украиной в Азовском море, находящемся к северо-востоку от Крыма, ждал своего часа, чтобы перерасти в военное столкновение. Открыв в мае 2018 года мост через Керченский пролив, Россия постепенно взяла все это море под свой контроль, причинив серьезный экономический ущерб украинским торговым портам Мариуполю и Бердянску. Неустойчивая ситуация привела к беспрецедентному открытому акту агрессии, когда 25 ноября российский военный корабль протаранил украинский буксир, захватил три судна вместе с экипажами и временно блокировал проход через пролив.

За два месяца до этих событий я отмечал, что из-за роста напряженности в Азовском море мы можем скоро стать свидетелями «второго Крыма», то есть очередного территориального захвата. Так и случилось. Россия по сути дела захватила Азовское море с применением военной силы. Это следует считать очередным звеном в длинной цепи российской военной интервенции за пределами ее собственной территории.

Аннексия Крыма в марте 2014 года стала переломным моментом. В тот день Россия полностью отказалась от принципов, закрепленных в Хельсинкском заключительном акте от 1975 года и подтвержденных в Парижской хартии в 1990 году. Она нарушила границы и территориальную целостность европейского государства. Таким образом, прекратил свое существование европейский послевоенный порядок, давший континенту самый продолжительный период мира. Следовательно, конфликт между Россией и Украиной вряд ли можно считать двусторонним. Он ставит вопрос о политическом устройстве Европы и о том, будет ли там вместо власти закона господствовать принцип «кто сильнее, тот и прав».

Трудно переоценить значение происходящего. Когда я в январе 2014 года стал председателем комитета бундестага по внешней политике, мир был совсем другим. Тогда еще не начался конфликт на Украине, кризис беженцев, Брексит, не было напряженности в трансатлантических отношениях, возникшей с избранием Дональда Трампа. Сейчас мне постоянно приходится заниматься вопросами российских нарушений норм международного права. Президент Путин хочет, чтобы Россия стала антиподом либерального порядка, существующего под руководством Запада. Направляющим принципом его внешней политики стала дестабилизация других стран и обществ.

Но важно иметь в виду, что Путин действует не с позиции силы, а скорее с позиции слабости. У России плохие экономические прогнозы, а рейтинги популярности Путина снижаются. Глубокая обеспокоенность, появившаяся у России после холодной войны, вызвана тем, что она теряет влияние на мировой арене и особенно в Восточной Европе. Это неизбежное следствие освобождения бывших советских республик. Россия чувствует себя загнанной в угол и пытается остановить собственный упадок, прибегая к последним средствам из своего арсенала: к военной силе и контролю над энергоресурсами.

Мы, западные европейцы, должны признать, что на нас лежит определенная доля ответственности за случившееся, потому что Западная Европа воспринимала озабоченности России недостаточно серьезно. Я помню, как в начале 2014 года думал о том, каким образом нам следует успокоить Россию, очень сильно нервничавшую из-за соглашения об ассоциации, которое намеревались подписать Европейский Союз и Украина. Последующие события показали, насколько серьезно Запад недооценил то, что значит для России его сближение с Украиной.

Когда в 2004 году началось расширение ЕС на восток, Россия беспомощно наблюдала, как соседние с ней страны одна за другой присоединяются к Западной Европе, получая от этого политические и экономические выгоды. У России в то время не получалось модернизироваться и усилить свое влияние. К 2011 году Путин вместе с президентами Белоруссии и Казахстана подписал соглашение о создании Евразийского экономического союза, призванного стать контрмоделью ЕС. Совершенно очевидно, что Россия не могла смириться с «утратой» Украины, которая являлась естественным кандидатом в члены ЕАЭС.

Я ни в коем случае не пытаюсь оправдать российскую военную агрессию, ибо Украина является суверенным государством и имеет право сама решать, в какие альянсы ей вступать. А ЕС имел право поддерживать этот процесс с самого начала. Но со стороны Запада было наивно предполагать, что Россия просто смирится с таким развитием событий.

Что же теперь делать? Мы уже не можем исключать дальнейших актов российской агрессии, скажем, вдоль береговой линии Азовского моря, которая открывает наземный путь к Крымскому полуострову. Прежде всего, ответ Евросоюза должен быть последовательным и единодушным, поскольку его величайшее преимущество заключается в единстве. Военные методы недопустимы, однако любые меры, кроме войны, следует принять во внимание.

Прежде всего, Россия должна немедленно освободить украинские суда и их экипажи, захваченные возле Керченского пролива. Добрым знаком является то, что Россия вновь открыла Керченский пролив для прохода украинских судов. Но свобода судоходства в Азовском море должна действовать постоянно и неизменно. Далее, обе стороны должны незамедлительно приступить к реализации Минского соглашения от 2015 года, которое направлено на урегулирование российско-украинского конфликта. Без этого мы не сможем ослабить действующие санкции.

Но мы должны пойти еще дальше. В частности, Германии следует в срочном порядке пересмотреть вызывающий острую полемику проект «Северный поток — 2». Я давно уже критикую этот план, цель которого — создать альтернативу транзитным маршрутам для энергоресурсов, проходящим через Восточную Европу. «Северный поток — 2» вряд ли можно назвать чисто коммерческим проектом, поскольку у него есть серьезные геополитические последствия. Разрешение на его строительство дали уже все заинтересованные страны Европы, за исключением Дании, из-за чего остановить прокладку трубопровода стало еще труднее. Но Россия должна как минимум дать гарантию того, что газовый транзит через Украину будет сохранен. А ЕС должен обеспечить, чтобы российские газопроводы на его территории соответствовали действующим правилам конкуренции. Здесь Германия тоже обязана сказать свое слово: моя страна должна отменить свое вето на реформу Газовой директивы ЕС.

Ясно одно: быстро снять напряженность между Европой и Россией не удастся. ЕС следует поддерживать диалог с Россией, так как в противном случае мира на Украине не будет. В отношениях с Путиным мы должны набраться стратегического терпения, выявляя общие интересы там, где это возможно. Наверное, в прошлом европейцы были слишком наивны, но если мы будем держаться вместе, нам удастся сформулировать такую политику, которая будет работать на будущее.